Год 2020 объявлен президентом РФ
Путиным В.В. годом Памяти и славы. В рамках этого поручения и по зову сердца в «Огнях Енисея» в течение всего года будут публиковаться материалы о детях, выросших во время ВОВ. Наш очередной рассказ посвящен ФУНТУСОВОЙ (урождённой Барановой) Галине Петровне.
Родилась 26 декабря 1934 г. в гор. Балей Читинской области. Русская. В 1954 г. окончила Читинский строительный техникум. Работала в Ангарске Иркутской области экономистом на нефтехимическом комбинате. В 1960 г. окончила вечернее отделение Иркутского финансово-экономического института. С 1969 г. преподавала в Ангарском политехническом техникуме. В Дивногорск приехала в 1992 г., уже являясь пенсионеркой. Будучи человеком с активной жизненной позицией, влилась в работу Совета ветеранов Дивногорска. С 2002 г. восемь лет была секретарем Совета. За свой труд награждена медалью «Ветеран труда», знаком Отличник микробиологической промышленности СССР. Вырастила дочь Клариссу и помогла вырастить в Дивногорске двоих внуков: Константина и Виктора. Сейчас её радость – правнук Давид.
Моё детство прошло в небольшом городке Балей Читинской области (сейчас Забайкальский край). Градообразующим предприятием был комбинат «Балейзолото». Основной контингент населения — шахтёры и работники золотоизвлекательной фабрики. Мои родители — Пётр Фёдорович и Клавдия Акимовна Барановы — были рабочими на фабрике. В 1937 г. отца и его брата арестовали. Больше мы их не видели. В 1956 г. отца реабилитировали, нам выплатили компенсацию 800 рублей и дали справку о том, что он был невиновен.
Не пережив арест мужа, через два года умерла жена дяди, оставив четверых детей сиротами. Нас у мамы было пятеро детей (старшая дочь приёмная) и четыре племянника. Вот такая обстановка сложилась в нашей семье накануне войны.
Когда началась война, мне было шесть лет. Что это большая беда, я ещё не понимала. Ведь мы, ребятишки, играли в эту «войнушку» чуть не каждый день, изображая «белых» и «красных». Но вскоре всё стало понятно. Появились похоронки и хлебные карточки.
Мы поменяли свою квартиру на малюсенький домик с огородом. Он-то и спас нас в голодные годы. Потом у нас появились куры, козы, поросёнок и щеночек. Вскоре этот щеночек превратился в красивого кобеля. Назвали мы его Байкалом. Такой умной собаки я в жизни не встречала. Если во двор заходили дети, он, проходя мимо, так изгибал своё тело, не дай Бог задеть их. Он всё понимал, что ему говорили, это поразительно. И вдруг Байкал исчез. Мы долго искали, но всё безрезультатно. «Его украли, — сказала мама. — И я даже знаю, кто». Один из соседей был связан с лесозаготовителями и часто ездил к ним в посёлок. На него и пало подозрение. Встретив этого человека как-то на улице, мама пригласила его домой «поговорить». «Слушай, Алексей, — сказала она. — Помоги нам найти собаку. Я в долгу не останусь, получишь пол-литра». Дня через три открывается дверь, и вместе с клубами морозного воздуха буквально врывается Байкал, а за ним наш сосед. Боже, какая это была встреча! Собака рванулась сразу к маме. Встав на задние лапы и положив передние на её плечи, пес неотрывно смотрел ей в лицо, при этом повизгивал, а из глаз катились крупные слёзы. Собака плакала от радости. Ревели и все мы, обняв собаку со всех сторон. Видя такой живой клубок, где все ревут, и как плачет собака, сосед не выдержал. Крякнув, он схватил свою шапку и со словами «Ничего мне не надо» выскочил на улицу. Мне показалось, что в его глазах тоже были слёзы.
В 1942 г. я пошла в школу. Мне нечего было надеть, обуть. Не было книг, тетрадей, чернил. Помню, мама сорвала занавеску, прикрывавшую верхнюю одежду, и сшила мне и сестре платья. В них мы и пошли в школу. Единственный букварь на весь класс был у учительницы. Писали в тетрадях предыдущих учеников между строк. Чернила делали сами из сажи. Выращивали капусту и картошку на пришкольном участке. На большой перемене нас этим и кормили. Охотно ездили в соседний колхоз собирать колоски, ведь ими можно было утолить голод. Благодаря маминым умелым рукам старые вещи превращались в курточки и обувь, старые байковые одеяла тоже шли на обувь. Грели эти вещи не очень. Бывало, прибежишь в школу, и первым делом к батарее, чтобы согреться.
Вскоре в городе поселилась колония китайцев. Им разрешили промывать песок (отходы с фабрики). Отработав ночную смену, мама шла к ним подработать. Они принимали всех желающих. Расплачивались в этот же день мукой, крупой. У них почему-то всё это было. Дома варили «бурду» и ели, кашей назвать это было бы слишком. В войну не было нормальной соли. Грязную каменную соль заливали водой, грязь шла в осадок, а раствором солили еду. Ещё мама подрабатывала уборкой в домах, побелкой, стиркой. Дома её всегда ждали девять голодных ртов.
Вечерами женщины с нашей улицы собирались на посиделки то в одном доме, то в другом. Пели песни и тёрли картошку. Жмых шёл на драники, а крахмал на кисель. В 1944 г. старшая сестра, в возрасте 16 лет, пошла работать на фабрику — семье стало полегче. Рабочих в столовой начали кормить бесплатными обедами. Кое-что и нам перепадало. Один раз мама принесла небольшую кисточку винограда. Раньше я его видела только на картинке. С этой фабрики мама уходила на пенсию с двумя записями в трудовой книжке: «Принята» и «Уволена». В 1954 г. её наградили орденом Трудового Красного Знамени.
Несмотря на голодное детство, оно мне дорого. Мы, в силу своей наивности, были счастливы. В школе я занималась в танцевальном и драматическом кружках. Руководила профессиональная актриса из Москвы. Мы ставили пьесы Гайдара, сказки Пушкина. Надо сказать, беженцев из Москвы было много, в основном дедушки и бабушки с внуками. Одна девочка училась в нашем классе. После школы ходили в кино, играли во всевозможные уличные игры. Когда закончилась война, я училась в четвёртом классе. В актовом зале школы директор нас поздравил с Победой. Конечно, была неописуемая радость.
Подготовил Игорь Федоров
