Житейская история
Моему отцу – Филиппову Александру Михайловичу – в этом году исполняется 66 лет. Хоть он и не дивногорец, а всю жизнь прожил в Красноярске, отчасти благодаря ему я поселилась в нашем замечательном городе. Помню, в детстве часто говорила папе, что когда вырасту, то непременно буду жить в Дивногорске.
Когда я была маленькой, мы очень часто приезжали в сюда просто так, погулять. У папы тогда был белый «Москвич», и однажды мы заплутали на нем в хитросплетении дивногорских улиц. Долго кружили, и наконец остановились возле какого-то магазина, чтобы купить хлеба, колбасы и перекусить в машине. Уже взрослой оказавшись в Дивногорске, я поняла, что это был магазин на Машиностроителей, в простонародье «Сороковой». Я испытала ощущение дежавю, которое не покидает меня до сих пор, сколько я живу здесь. Все неуловимо знакомое, будто сбывается наяву сон, увиденный когда-то в детстве. Иду по дивногорским улицам и понимаю, что уже когда-то шла этой дорогой, уже видела этот дом и знаю: вон там за углом палисадник, а рядом под сенью рябины лавочка, а на лавочке сидит опрятная бабулечка с газетой в руках. Может, это даже была газета «Огни Енисея».
Очень часто мы ездили посмотреть на Красноярскую ГЭС. Меня в детстве поражало, какая она огромная, аж дух захватывало. Недалеко от моста через Енисей стояли подъемные краны странной конструкции, я их боялась и говорила папе, что они похожи на инопланетные космические корабли. Тогда еще разрешалось подъезжать к плотине достаточно близко на автомобиле, можно было гулять рядом, охраны такой, как сейчас, не было. Помню, стояла на высоком берегу возле ГЭС и смотрела на коршунов и чаек, которые хватали из воды глушеную рыбу, а потом взмывали вверх выше гребня плотины. Птицы кружили над головой, пикируя за рыбой, пролетали совсем близко от меня, и глаза почему-то сами собой наполнялись слезами от переполнявших, непонятных ребенку эмоций.
Я рано научилась читать, а первые буквы выучила в Дивногорске. Наверное, мне тогда было годика три. Помню, была зима, и мы, гуляя по Дивногорску, озябли. Зашли погреться в деревянное здание. Мороз разрисовал стекла ледяными цветами, а на стенах внутри здания висели стенды. Папа держал меня на руках, чтобы мне было видно. «Катя, ну-ка, что здесь написано? Здесь написано СССР!» – говорил папа, показывая на буквы. Я быстро запомнила, а потом хвасталась в детском саду, что знаю уже целых две буквы и даже попробовала их написать. Все дети мне завидовали. Потом, будучи взрослой, я узнала, что это был Дом пионеров, который впоследствии снесли.

Мы с папой на озере Байкал
Папа никогда не жалел времени на меня, брал с собой и в гараж, и на рыбалку, охотно и интересно объяснял устройство мира, рассказывал такие увлекательные истории из своей жизни, что я слушала открыв рот. Наверное, талант рассказчика и художника, а также чувство юмора мне передались именно от него. Одной из этих веселых историй я хотела бы поделиться с уважаемыми читателями. К слову, отец всю жизнь проработал на заводе «Красмаш» в цехе связи и только недавно ушел на пенсию. Многие дивногорцы работают или же работали на этом заводе, и наверняка найдутся те, кто знает моего отца, и, возможно, кто-то уже знаком с этой историей, так как когда-то давно она была опубликована в заводской газете.
О том, как связисты Коммунальный мост выправляли.
Эта забавная история случилась давно, примерно в середине девяностых годов прошлого века, и уже стала забываться. Но однажды в компании друзей она всплыла в памяти и была мною рассказана, к всеобщему удовольствию. Свой рассказ я начну с заявления: всё, о чем я здесь расскажу, – чистая правда. Может, кто-то из вас, проезжая по коммунальному мосту, улыбнется, вспомнив эту историю.
Дело было ещё до начала капитального ремонта Коммунального моста. В те годы обслуживание кабелей связи, проложенных через мост, для связистов было огромной проблемой. Всем известно, что мосты раскачиваются. Как правило, это не заметно для глаз, но порой раскачиваются они совсем не слабо. Вот это явление и не давало нам, связистам, жить спокойно. В те годы всё ещё использовались устаревшие (но очень дорогие) кабели со свинцовой оболочкой, которая не выдерживала качки моста и постоянно рвалась. Это сейчас, после капитального ремонта моста, все кабели вынесены под мост, в специальные подвесные металлические лотки с удобным доступом. А раньше телефонные кабели прокладывались в трубах, расположенных непосредственно в теле моста, под асфальтом пешеходных тротуаров.

Чтобы читатели поняли комичность ситуаций, о которых далее пойдёт речь, я сначала очень кратко обрисую примитивную технологию отыскания повреждений на магистральных кабелях связи, широко применявшуюся в те годы, так как специальных приборов было очень мало. Одно из главных требований, предъявляемых к телефонному кабелю и в былые годы и сейчас, – оболочка кабеля всегда должна быть герметичной.
Принцип отыскания повреждения прост: на нескольких участках трассы в телефонных колодцах в оболочку кабеля впаяны штуцеры от автомобильных камер. В случае аварии к штуцеру кабеля подсоединялся обычный ручной автомобильный насос и через нехитрое приспособление в кабель закачивался вонючий эфир. Если в каком-то из примыкающих колодцев присутствует запах эфира, значит где-то там и ищи повреждение оболочки. Всё гениальное просто.
Представим себе такую ситуацию. Некто – подчёркиваю, полный профан как в телефонии, так и в мостостроении – в жаркий летний день идёт овеваемый прохладным ветерком по Коммунальному мосту через Енисей с острова Отдыха в сторону левого берега и видит группу рабочих, хмуро толпящихся на пешеходной дорожке возле открытого лючка, а потный здоровенный парень изо всех сил работает ручным автомобильным насосом, шланг от которого идёт в этот самый люк. Поспорим, что этот некто, хочет он того или нет, тут же сделаете вывод: они там что-то накачивают! Ну что же, всё правильно. Граждане, в тот день гуляющие по мосту или просто проходящие по каким-то своим делам мимо бригады связистов, видимо, знать не знали ни о колебаниях моста, ни о кабелях, в этом самом мосту проложенных. Ни тем более, о том, что в эти самые кабели можно что-то закачать.
А погодка-то в тот день была какая! У-у-у… Замечательная погодка! Точнее, замечательная она была здесь, на мосту. Лёгкий ветерок, прохлада. А в городе – настоящее пекло. Поэтому, хотя день и рабочий – пятница, гуляющих на мосту было немало. Эти самые праздно наслаждающиеся прохладой граждане нам очень досаждали. Останавливались, заглядывали в отверстие люка и задавали свои глупые вопросы. Короче, просто мешали работать. И вот что интересно: стоило остановиться одному, тут же к нему присоединялся второй, затем третий…
Другая странность – никто из любопытствующих не обращал внимания на стоящий на проезжей части автомобиль с моргающими аварийными сигналами и с гордой надписью «Аварийная связь».
Но связистам дела нет ни до любопытных граждан, ни до их глупых вопросов. Связистам нужно повреждение искать. И найти-то это самое повреждение нужно очень быстро, так как неисправен не просто телефонный кабель, а кабель правительственной связи! Со всеми вытекающими из этого обстоятельства последствиями…
Лично меня не радовала речная прохлада, не радовало даже то обстоятельство, что сегодня пятница и, значит, конец рабочей недели. Потому что эта самая рабочая неделя может продлиться ещё на денёк, а можно вообще остаться без выходных, коль скоро не найдём повреждения. Судя по всему, не одного меня посещали такие мысли. И остальные ребята выглядели хмурыми и даже злыми.
И вот когда очередная закачка эфира в кабель уже подходила к концу, а ребята порядком устали, я не вытерпел и на очередной вопрос кого-то парня из проходящей мимо и, кажется, не совсем трезвой компании «А что это вы тут делаете?» как можно серьёзнее ответил:
– Мост поднимаем. Не видно разве, что мост подсел. Вот и поднимаем. Отойдите, не мешайте!
С этими словами я вытянул руку с зажатой в ней отвёрткой по направлению левого берега куда-то в сторону Речного вокзала, прищурил один глаз и закричал, обращаясь к закачивающему в кабель эфир здоровяку Димке:
– Пошё-о-о-л мост! Пошёл! Поднимается! Давай, Дима! Ещё чуть-чуть!
Тут и остальные ребята сообразили, что нужно подключаться к спектаклю. Один подбадривал Димку и советовал поднять мост ещё чуть-чуть, ну самую малость. Другой спорил, что уже достаточно, можно и перекачать, тогда стравливать воздух придётся.
Слов нет – артисты, да и только. Как говорится, Станиславский отдыхает.
Всё! Я выдохнул и объявил перекур.

Между тем молодые люди, ставшие причиной нашего импровизированного спектакля с «поднятием моста», сначала опешили, а затем и сами, прищурившись, стали посматривать в сторону левого берега, переговариваясь между собой. Вскоре к их компании присоединился ещё какой-то дядька, проходивший мимо. Тот был явно подшофе и, без сомнения, считал себя специалистом и экспертом во всех областях человеческой деятельности. Этот «эксперт» авторитетно заявил, что не видит во всём этом ничего удивительного, что такая технология уже давно существует и активно применяется во всём мире.
К компании присоединились ещё пара зевак. В конце концов присутствующие пришли к выводу, что мост, действительно, заметно поднялся. А мы, передохнувшие и подобревшие, сохраняя серьёзные лица, объяснили уважаемым гражданам, что под основанием мостовых опор (но это, разумеется, секретная информация) установлены специальные резервуары для сжатого воздуха, с помощью которых при необходимости регулируется высота моста. Почему так сделано? Да очень просто: мост нужно было построить и сдать то ли к очередной круглой дате, то ли к очередному съезду КПСС, но не успевали. А время поджимало. Вот и схалтурили. Думали, что после всё исправят, но не вышло. Вот и высылают спецбригаду всякий раз, когда осадка моста достигает критической отметки. В конце концов, озадаченные зеваки, обсуждая полученную «секретную» информацию, подались по своим делам.
Эпилог
Слушая эту историю, я ничуть не удивилась, что доверчивые прохожие поверили моему папе, мол, мост действительно можно «выправить» с помощью автомобильного насоса. Он умеет преподносить абсолютно неправдоподобные вещи с таким убеждением, сохраняя максимально серьезное выражение лица, что как-то само верится: все сказанное – правда. Только приглядевшись, можно увидеть, что в уголках глаз затаилась смешинка и отец просто разыгрывает тебя.
Мои воспоминания о днях детства, которые мы провели вместе с папой, я, как драгоценные жемчуга, храню в сундучках своей памяти. Иногда достаю эти сокровища и перебираю, любуюсь ими. Вот мы на Байкале, плывем по озеру в лодке, а вода такая прозрачная, что видно, как пляшут солнечные зайчики на многометровой глубине. А вот мы лежим у костра, и папа рассказывает мне, как появилась вселенная, солнце и звезды. Мне хочется, чтобы к этим бесценным воспоминаниям добавились новые, но такие же светлые и хорошие. И я уверена: они будут! Ведь мой отец еще молод, ему всего 66, и все лучшее, самое интересное у него впереди. С днем рождения тебя, папа!
Катерина Абаулина
Фото из семейного
архива автора